Психолог: детский и семейный, психотерапевт, сертифицированный эксперт-преподаватель DIR/Floortime®
Отвечу сразу — НЕТ.
Хотя предвижу уже сейчас желание у многих поспорить со мной. Не торопитесь. Я предлагаю посмотреть на систему коррекционных занятий под другим, немножко непривычным углом. Взглядом психотерапевта.
Когда-то давно я услышала от своего мужа: «А я тебе завидую: твое увлечение совпадает с работой». И это правда. Психологом я хотела стать еще в школьные годы, но так сложилось, что получила эту специальность только в 30 лет, после второго вузовского диплома. И с тех пор более интересного занятия для меня пока нет.
С написания этой сказки начиналась несколько лет назад моя работа сказкотерапевта. Я не могу передать сколько рождается удовольствия, когда вместе с ребенком творишь сказку, используешь подаренные им метафоры, картинки и рожденные в игре с ним сюжеты. А потом перекладываешь это в текст. А потом можно в эту сказку играть снова и снова…
… для этого его профессия недостаточно древняя.
Зачем идут на прием к психологу? За поддержкой, за пониманием, за безусловным принятием. И это то, за что психологу платят деньги. Чем лучше он делает свою работу — тем его работа дороже. И эта работа эмоционально токсичная. Почему?
— Прощай? — сказала Мечта.
— Прощай, — ответил ей Человек.
— И ты так просто покидаешь меня?
— Ну да, — сказал он, — а что?
— Ведь мы с тобой вместе столько лет, мы прошли через все испытания, ты лелеял и берег меня и никому не хотел отдавать, а теперь вот так? — с затаенной надеждой в голосе спросила Мечта.
Последние дни я много размышляю о том, что у нас поддерживается тревога родителей «особенных» деток еще и тем фактором, что мы стараемся изо всех сил сделать их «нормальными», приблизить их поведение к нейротипичным сверстникам, даже когда не говорим об этом вслух.
Провожу тренинги для волонтеров и решила вот посягнуть на «святое», развенчать мифы о благотворительности и поделиться тем, что родилось на группе.
Одна из распространенных сложностей: когда мы не учитываем индивидуальный профиль развития ребенка (а все дети очень разные) и ставим ему непосильные для него в данный момент задачи. Это похоже на то, как, посадив саженец, мы будем тянуть его за ветки, чтобы быстрее вырос — саженец в результате завянет. Также и с ребенком — он может закрыться от родителя и не желать что-то делать вместе, избегать любых развивающих занятий и убегать. Еще Выготский писал о зоне ближайшего развития ребенка и о том, как важно ее учитывать в развитии малыша.
И бывает еще другое «страшное» чувство — это злость или даже ярость. Ребенок, не спросив родителей, принес в их жизнь свою болезнь. И часто, те, кто заботится о нем, вынуждены отказывать себе с свободе: на сон, на отдых, на хобби, на работ, даже на свою собственную жизнь. И эта ситуация не может не рождать в душе протеста.
Другой вопрос — как с этим протестом обходиться?В нашей жизни вина играет роль социального регулятора поведения человека. Сделал плохо — ощутил себя виноватым — исправился. И вот уже вины нет.
В психотерапевтической работе с родителями детей с нарушениями развития я встречаюсь с другой виной. Чаще всего она всеохватывающая, иррациональная и очень глубокая.
2016-2018 © Все права защищены
